Краснодарская школа кёкусина известна далеко за пределами России. Славу школы составляет внушительная плеяда известных бойцов — победителей Чемпионатов Мира, Европы и России. Все они ученики известного педагога и мастера боевых искусств сэнсэя Александра Геннадьевича Попова, который не только вложил в Краснодарскую региональную организацию кёкусинкай частичку своей души, но и посвятил ей всю свою жизнь.

Александр Геннадьевич – заслуженный тренер России, 3 дан кёкусин-кан. Родился в г. Краснодаре 11 июля 1963 года. Окончил среднюю школу № 63, затем  Краснодарский физкультурный институт. Женат, имеет двоих детей.

Всю свою жизнь провёл в этом же городе. Являясь истинным патриотом своей малой Родины, её частицей Александр Геннадьевич несмотря на многочисленные предложения перебраться на постоянное местожительство в другие города России всегда остаётся верен своему главному патриотическому принципу: «И жить и умереть в своём родном городе – Краснодаре». Уже после интервью нам пришла идея о том, что может быть именно из-за этой беззаветной преданности и верности своей земле Александр Геннадьевич Попов и стал тем, кем он стал.

 

 

— Александр Геннадьевич, насколько нам известно, вы начинали свой путь в боевых искусствах в далеких 70-х, когда бум каратэ только начинался и оно не было запрещено. Не могли бы вы вспомнить вашего первого сэнсэя?

— Первого сэнсэя вспомнить трудно. Помню, что его звали Вова. Это был далекий 1979 год, по осени в класс прибежали ребята и начали кричать, что по соседству, через забор со школой, в спортивном интернате появилась секция каратэ. Что-то пугающее, таинственное, интригующее… О каратэ знали очень мало, в основном по фильму «Пираты XX века». Тогда ещё не вышел фильм «Не бойся, я с тобой!»

Я пошел. История набора в эту секцию тоже весьма интересная. Сейчас, когда прошло столько лет, я понимаю, что все было специально облечено каким-то антуражем, но тогда… Вспоминаю те самиздатовские картинки, которые показывали первое и последнее движение, без понятной траектории движения. Главное было застыть наверху в той же позе (смеется). Смысл в том, что перед залом был тамбур, где стояло человек восемь. Я спросил: «Здесь записывают? В ответ: «Ага, вон, за Васькой будешь». Что значит «быть за Васькой»?Оказалось, что в группе занимается 30 человек, если кто-то что-то плохо делает, не тянет, его выгоняют, и тогда один из тамбура заходит и встает на его место. Это может случиться в любую секунду, и если тебя не окажется в тамбуре, пропустишь очередь и отправишься в ее «хвост». На протяжении полутора месяцев я ходил туда, три раза в неделю «стоял в тамбуре». Иногда нам везло, и мы видели в щелку, как страшные люди в исподнем, перешитом из простыней, кричат нерусские команды. Самым модным было венгерское кимоно для дзю-до с вышитым петухом. Так я попал в каратэ.

— Запрет каратэ тяжело восприняли?

— Я не увидел сложностей в этом. Кто хотел тренироваться — тренировался. Дело в том, что в 1982 году меня призвали в армию, а каратэ запретили в 1983, то есть я ушел, еще тренируясь в секции. В то время в Краснодаре стали развивать стиль сэн-э, официально разрешенный в СССР в то время. Марат Галимов на стадионе «Труд» в Краснодаре вел секцию сэн-э, и было два филиала по городу – в одном из них, на стадионе «Динамо», я и начинал заниматься. После демобилизации в 1984 году, мы ездили с двумя ребятами сначала в поселок Энем в республике Адыгее. Там был знакомый парень, который работал в спортивно-оздоровительном клубе, размещенном в цокольном этаже под домом. В девять часов там заканчивались тренировки по дзюдо, и он нас пускал. До 11 мы тренировались, потом также на перекладных добирались домой. Затем один из моих знакомых (это был уже 87-88 год) устроился в центре города пожарным, сутки через трое. Там был спортзал с татами. В дни его смен мы приходили  и тренировались там.

В 1989 году каратэ разрешили снова, и я с этими же двумя ребятами (на тот момент в Краснодаре не было кёкусина) занимались кодо-шотоканом – силовым шотоканом. По сути, очень похоже на кудо, только без лоукиков, те же удары в голову, только без шлемов. Но так получилось, что товарища, которого мы избрали главным, заели амбиции. Он начал заигрывать с руководством Российской федерации шотокана, которую на тот момент возглавлял Вумш. Они пришли к правилам Сундоме, то есть бесконтактного каратэ. Наш «лидер» объявил нам о решении. Меня это не устраивало, и я, находясь примерно полгода в свободном плавании, вплотную стал рассматривать вопрос перехода в тайский бокс, сават, кикбоксинг (у меня была группа учеников 30-35). Но в этот момент я познакомился с арабским студентом мединститута Шакир Бен Реддадом, у которого был третий дан кёкусина. Он приехал из Ростова, и вел две секции кёкусина. Меня познакомил с ним мой друг, который занимался айкидо. Так я оказался в кёкусине – это был 1991 или 1992 год. На тот момент по шотокану у меня был коричневый пояс. Я пришел в кёкусин с нуля, а в 1998 году получил первый дан.

Шакир Бен Реддад, 1992 год

— Вспомните свой экзамен на черный пояс.

— Первый экзамен на черный пояс я сдавал в организации Сергея Ивановича Якунина, это было в 1998 году. Получилось, что когда Шакир уехал, он оставил организацию нам вместе с сэнсэем Тагиром Таировым, который сейчас является представителем по Краснодарскому краю организации ИКО в Федерации Ипатова. Мы работали вместе. Шакир нам также оставил контакты Ипатова, у которого в то время были свои сложности – он не осуществлял руководство Федерацией. Делами занимался Киприянов, который являлся тренером Евгения Прохорова. Мы позвонили, но с нами поговорили «через губу»: кто вы такие? не знаем мы таких? вы приезжайте, мы посмотрим на ваш уровень, можно ли вам дать что-то. На тот момент в Краснодаре было порядка 250 занимающихся. Мы проводили на своем уровне региональные соревнования, подтягивались люди, которые помогали финансово. В это же время нам сказали, что в Нововоронеже проводятся соревнования Юрием Беляевым. Мы съездили, выступили достаточно удачно. Если не ошибаюсь, из пяти наших участников трое уехали с призами – неплохой результат для команды, неизвестно откуда появившейся. Поговорили там, и буквально через неделю поехали в Екатеринбург, где Сергей Иванович Якунин проводил семинар под руководством Сэмпея Кенджи, у которого тогда был уже 6 дан. Для нас это было: «О-о-о! Целый японец!» Большой зал. Огромный город – Екатеринбург.

Смысл в том, что встал выбор, где работать: в городе Нововоронеже, маленьком поселке энергетиков, рядом с атомной станцией, достаточно большой и чистенький зал, или в огромном зале, где только с черными поясами стояло человек тридцать (для нас, с зелеными поясами, это было что-то). Мы решили работать в организации Якунина. Нам хватило года, чтобы понять, что и как. Но в то время Сергей Иванович Якунин был одним из немногих, кто организовывал семинары. Понимаю, что это было частью его бизнеса, но почему нет? Это нормальное явление. Мы посетили в Татарстане семинар под руководством Говарда Коллинза, приезжал на семинар шихан Ирики, семинар проводил канчо Мацушима. У Сергея Ивановича было интересно, но так получилось, что на первый дан я сдавал канчо Мацушиме.

— Экзамен был тяжелым?

— Да, экзамен был достаточно тяжелый, потому что был скрупулезным: если написан в программе экзамена блок учи-уке, то его делали 20 раз. И так каждый блок. Экзамен длился порядка 6 часов – и это только техника. Это «нудновастика». Было сложно стоять вертикально, «забивало» спину… но все можно вытерпеть, если есть цель.

А. Попов во время визита Стивена Сигала, Краснодар, 2013 год

— Что было дальше?

Волею судеб жизнь разделила нас с сэнсэем Таировым: он пошел в организацию к Александру Аркадьевичу Ипатову. Меня же во время летних сборов в Краснодарском крае судьба познакомила с сэнсэем Александром Васильевичем Нестеренко, который проводил сборы. На сборах было много известных людей, в то время в сэмпаях с малышами занимался ныне Заслуженный тренер России Карэн Гадукян, Артур Бабаев. Мы позанимались, нам понравилось, тем более что у Александра Васильевича Нестеренко были отделения в Краснодарском крае. Для нас это было ближе, потому что у сэнсэя Якунина отделения были сосредоточены в основном рядом с Екатеринбургом — ездить от Краснодара накладно. Здесь мы могли в режиме авто ездить, общаться с ребятами, обмениваться опытом. Так я оказался в организации у Нестеренко.

— Так вы, наверное, позже познакомились уже и с Канчо Роямой?

— Да, на второй дан я сдавал уже Канчо Рояме, в то время он приезжал проводить сборы вместе с известным бойцом Хадзимэ Кадзуми. На тот момент Александр Васильевич Нестеренко состоял в организации Мацуи, так что получилось, что второй дан у меня от Мацуи. То есть знаете, как любят писать на визитках: «профессор того-то»? Мне можно писать: первый дан – ИКО Мацушима групп, второй дан – ИКО Мацуи групп.

На третий дан я сдавал опять же Канчо Рояме, так что третий дан у меня кановский.

— У Вас получается длинная и интересная жизнь в кёкусине, но при этом Вы говорите, что стояли перед выбором, уйти в другое единоборство. Сейчас выбор не стоит?

— Выбор был не уйти в другое единоборство, а в том, что я не был готов отказаться от правил ведения контактного поединка. Позднее организация развалилась, сейчас ее нет. В тот момент, когда я начинал кёкусин, в городе было порядка 40 секций шотокана и 2 секции кёкусина. Сейчас – с точностью наоборот. Кёкусин доказал свою жизненность и право на уважение.

— Вы цените в кёкусине именно это?

— Я в кёкусине ценю искренность. В шотокане, особенно по бесконтактным правилам, два бойца сходятся близко, машут руками, оба громко кричат, внезапно расходятся, и рефери должен принять решение. Я не понимаю, как можно принять решение. Кому присуждать победу? Кто громче кричал? Они оба помельтешили руками возле головы, оба махнули руками, даже оба «шлепнули». Так же я не понимаю правил таэквондо. Как можно оценить касание? Касание может испугать, а может разозлить, и если разозлит, то может быть еще хуже. Кёкусин меня устраивает, особенно сейчас, с разделом в кане сёнкэн сёбу сняты все моменты, и у каждого есть выбор. Другое дело, что сёнкэн сёбу – такое же направление, которым необходимо плотно заниматься. Мое убеждение, что объединить его с контактным поединком в классическом спортивном кёкусине невозможно. Это доказывает, что спортсмены, которые начинают практиковать сёнкэн сёбу, уходят из спортивного поединка. Взять хотя бы Сайпудина Джаватханова, он уже не дерется по классическому кёкусину, хотя у него неплохо получалось. Он был в тройке лидеров, и это достаточно высокий показатель.

— Сейчас активно обсуждается вопрос введения дополнительной защиты, особенно в детских соревнованиях по кёкусину.

— О чем вы говорите. О нагрудниках? Их сняла даже организация ИКО, которая в свое время их пролоббировала. Недавно в Болгарии Шихан Каяма пытался с нами обсуждать, назову их, «лифчики для мальчиков», толщиной в 1 сантиметр, как щитки на ногу. Рассказывали, что они защищают область сердца, распределяют точечный удар по плоскости. Может, правота в этих словах и есть, но после долгих дебатов было принято такое решение: если японская сторона и японское законодательство потребует эти нагрудники на соревнованиях в Японии, то мы, как законопослушные люди, их купим и наденем. Российское законодательство их не требует. Я против этого, потому что начинаются совершенно другие дистанции, другие вкладываниях в ударах. Тут нужно смотреть: кто и зачем? Если речь идет о детском спорте, то никто, понятно, не желает навредить. Но помним по соревнованиям шотокана и таэквондо, когда от малейших контактных ударов спортсмены пробиваются. Почему? Потому что свято верят, что удар остановят правила. А если не остановят? Основной травматизм на наших соревнованиях не от контактных ударов в корпус, а, как правило, это пальцы рук, плюсны ног, лицевые кости (нос, губы).

А. Попов со сборной командой Краснодарского края — победителями Чемпионата России — 2013, Москва

— Предлагаем продолжить тему унификации, стандартизации кёкусина. Как Вы относитесь к Олимпийскому движению?

— Я против вступления. Это выхолостит кёкусин. Это будет уже не кёкусин. Всем понятно, что любое вхождение в любое движение требует дополнительных материальных затрат? Прошлогодняя попытка привести весовые категории в правила с бесконтактным каратэ – я не увидел большого смысла. Легче ведь зайти четырьмя весовыми категориями, чем семью или восьмью – это раз. Если пойти путем вхождения кёкусина как есть, то почему нет? Достаточно зрелищно и интересно. Другое дело, с правилами каких организаций? Правила кана меня устраивают больше всего, потому что они динамичны и зрелищны. Единственное: многие тренеры, которые приходят на соревнования в качестве судей, были в своем время в каких-то организациях. Они приходят с глубоким отпечатком того, с чего начинали, — это как моторная память. Они начинают говорить, что нужно оценивать не весь бой, а его концовку, при этом человек первую половину боя буквально провисел на противнике.

Я не вижу плюсов в Олимпийском движении для кёкусина. Может, они есть, но пока жестких аргументов мне не привели.

— Не секрет, что краснодарские бойцы – одни из лучших не только в России, но и в мире. В чем секрет краснодарской тренерской школы?

— Работаем. Всё и больше ничего. Монотонно и упорно. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Вчера сэнсэй Демченко читала лекцию о том, как формируется группа. Но это коммерческая группа, это не группа на результат. При таком походе к формированию группы и таком поглаживании ребенка по голове, результата не будет. Я помню свои занятия в детстве боксом, дзюдо. У каждого тренера в углу коморки лежал кед 56-го размера. Сейчас есть синай. У меня на стене висят четыре сломанных синая. Если появится пятый – он тоже окажется на стене. При этом каждый родитель, сидящий в коридоре, знает: если на его ребенке сломается синай, он будет вынужден купить мне новый. Они так даже какие-то конкурсы, споры устраивают между собой.

Затем — тренировки не должны пропускаться. Далее, мы проводим много соревнований, во время которых приобретается уникальный опыт. Даже самые маленькие соревнования стараемся оформлять с максимальным антуражем: обязательно татами, выход судей, гимн, построение, парад. Спортсмены должны привыкать к этому. На тренировках я всегда говорю: «Адреналин вырабатывается у любого, и только на 10% он действует возбуждающе, иначе бы у нас все были «адреналиновыми наркоманами». На 85% адреналин действует угнетающе, то есть подкашиваются ноги и т.п. Это надо уметь побеждать, и эту привычку тоже можно воспитать. В общем, надо воспитывать привычку побеждать. К сожалению, проигрывать – это тоже привычка.

— Не влияет ли это на укомплектованность групп? Те, кому тяжело, уходят?

— Да, уходят.

— Вы с этим не боритесь?

— Зачем с этим бороться? Если бы каждый, кто пришел в секцию кёкусина становился великим бойцом, у нас жизнь была бы, как плохой китайский фильм, когда двое на улице встают и говорят: «Давай посмотрим, чей кунг-фу лучше!» Это нормальное явление – каждый не может быть чемпионом. Да, у нас большая селекция. Сейчас построили свой доджё, у меня там работает три группы. Я хочу сделать этот доджё по методу советских спортшкол: там будет селективный отбор. Будет три группы: старшая, средняя и младшая. В момент перехода спортсмена в другую группу мы сохраним за тренером на три месяца зарплату, чтобы он не терял в деньгах и успел найти нового ученика. И первый тренер всегда будет писаться второй фамилией. Например, от Артема Соловьева ко мне перешли два ученика, и вот уже вторые соревнования у нас написано два тренера: Попов и Соловьев. То есть за тренером будут сохраняться достижения его учеников – я считаю это правильным и справедливым.

 

А. Попов со сборной командой Краснодарского края — победителями Первенства Азиатско-тихоокеанского региона, Токио

— Существует ли какой-то совместный отдых и общение вне тренировок внутри краснодарской Федерации?

— На личном опыте убедился: этого нельзя делать. В коммерческой группе для обеспечения нормальной жизнедеятельности инструктора это делать нужно. В спортивной группе, после побед учеников, особенно если победы систематические, происходит момент, когда родители начинают свято верить, что это они родили такого великого спортсмена, который своими именем, трудом и победами на соревнованиях поднимает авторитет тренера, который на ребенке делает себе звания и прочее. Родители забывают, как тренер стоял на коленях перед их малышом, держа руку на коленях и заставлял разрабатывать суставы. В прошлом году я распрощался с шестью спортсменами, среди которых неоднократные победители мира, России. Вернее, я распрощался не с ними, а с их родителями. Я с ними и время проводил, и в гости ходили, но все-таки я скажу так: если ты хочешь быть успешным, лидером, у тебя не может быть друзей. У лидера – соратники и временные попутчики. С родителями панибратство не допустимо. Они, к сожалению, это не оценят. Не все, конечно. Опытным путем выявлять, кто может, а кто нет – нет времени, да и нужно ли это? Лучше просто дистанцироваться. Тем более, сейчас, когда практически везде кёкусин – некая, скажем, коммерческая структура. Проще перевести отношения в область«товар-деньги-товар», то есть тебе платят деньги, ты работаешь со спортсменами. Если они входят в сборную, то их поездки на соревнования финансируется организацией, как у нас, если не входят в сборную, то оплачивают родители. При нормальной работе мы добивается результатов, у всех по-разному, почти всегда не быстро, но результат будет. Пять тренировок в неделю – и результат будет.

— От ежедневных трудов как отдыхаете?

— Мне нравятся фильмы, во время просмотра которых мозги отдыхают. Новые фильмы не смотрю в последнее время – сюжеты у них какие-то долгие.Мне нравятся фильмы исторические. За последние лет двадцать у русского населения вышло из употребления слово «честь» — это мне не нравится. Это не правильно. Фильмы, которые пробуждают это сознание чести отдельного человека или всего народа – мне нравятся. Точно так же и книги. Это не обязательно должны быть книги о  русских. Мне нравятся книги фэнтази о «попаданцах» в исторические времена, есть такой автор Мазин, его серии «Варяг», «Викинг». Сейчас вот неплохой фильм вышел «47 ронинов» и книга неплохая. Калвел неплохо пишет про самураев.

— Есть ли у Вас хобби?

— Я вам расскажу свой день. Как правило, я просыпаюсь в 6.30. Если в 7 – это уже поздно. Люблю зеленый китайский чай. Пью утром его с медом, пчелиной пыльцой, орешками. В 8 часов у меня личная тренировка. Люблю тренироваться с утра, пока еще не забили мозги звонками и т.д. Тренировка длится час-полтора. Шучу, что за это время заработал себе на еду – завтракаю и выезжаю по административным делам. Возвращаюсь к часу-двум дня. В четыре у меня первая тренировка со старшей группой. Успеваю пообедать и, если удается, закрыть глаза минут на 40, погрузившись в медитацию. Если вижу мультфильм в это время (улыбается) – это радует. В шесть часов вторая тренировка, в восемь – третья. После этого захожу домой, съедаю что-то… Правда, домой я и в течение дня заскакиваю: дело в том, что вход в спортзал находится в 10-17 метрах от двери моего дома. Потом – сплю. Утром – смотри выше. Разница бывает по воскресеньям: в 9 утра у нас кроссовая подготовка, потом я свободен.

Скажу так, кёкусин – и хобби, и работа, и жизнь! Я счастливый человек, потому что занимаюсь тем, чем бы занимался даже в том случае, если бы мне не платили деньги.